Том 7. Человек, нашедший свое лицо - Страница 72

Пирс быстро понял, чего от него требуют, и обещал создать из Аврелия классического идиота. Не так быстро, но все же сговорились и о деньгах.

Вполне удовлетворенный, Боден вернулся в Лондон. Весь отчет компаньону о поездке состоял из двух слов: «Олл райт!» – и Хезлон больше ни о чем не спрашивал.

Пирс два раза в год присылал Бодену и Хезлону официальные отчеты для опекунского совета и неофициальные донесения.

Вначале они были очень утешительные. Но затем начали появляться такие фразы: «Ариэль-Аврелий, к сожалению, оказался трудновоспитуемым», и компаньоны прекрасно понимали, что это значит.

Но они не теряли надежды. На худой конец, если Аврелий и не станет умалишенным, то все же нетрудно будет получить признание его недееспособности. Боден и Хезлон в каждом отчете опекунскому совету писали об умственной отсталости, дефективности своего опекаемого. Когда же он предстанет совершеннолетним детиной с пушком на губах перед врачебной экспертизой, опекунским советом и судом и не в состоянии будет ответить на обычные вопросы: «Какой сегодня день, какого месяца, сколько вам лет, какой вы национальности, вероисповедания» и тому подобное, и на каждый вопрос будет неизменно отвечать: «Я не знаю», – его слабоумие будет очевидно для всех. Остальное докончат дружеские отношения с судебномедицинскими экспертами и членами опекунского совета.

Так шли годы. До совершеннолетия Аврелия осталось всего несколько месяцев, когда было получено письмо, заставившее Бодена включить радиорепродуктор.

Пирс сообщал о том, что курс учения в школе Дандарат Аврелием закончен, но он, разумеется, может остаться в ней до совершеннолетия.

Так как «умственное состояние Аврелия-Ариэля Гальтона, к сожалению, оставляло желать лучшего», то он, Пирс, принужден был подвергнуть Ариэля специальному лечению по методу профессора Хайда, «мистеры Боден и Хезлон знают, какой это опытный врач и глубокий ученый. К величайшему прискорбию, даже вмешательство профессора Хайда не оказало заметного действия на умственные способности Ариэля, но опыт все же прошел не безрезультатно: Аврелий неожиданно для всех и самого мистера Хайда получил необычайную и поистине чудесную способность, которой трудно поверить, если не видеть самому: способность подниматься на воздух без всякого аппарата. Этот божественный дар делает Ариэля весьма полезным для тех великих целей, которые ставит себе наша организация».

В черновике Пирс вначале написал «бесценным», но потом поправил на более осторожное: «весьма полезным».

«И если уважаемые мистеры Боден и Хезлон не возражают, то ТО и ООЗ (что значило Теософическое общество и Общество оккультных знаний) готовы немедленно использовать Ариэля для своих целей, разумеется, после того, как он будет признан недееспособным».

Наконец-то усердие диктора пригодилось: придвинувшись к Хезлону, Боден проговорил:

– Не сошел ли Пирс с ума?

– Это случается с теми, кто имеет дело с ненормальными, – ответил Хезлон, кивнув головой.

– Как бы то ни было… – и, не договорив, Боден начал быстро что-то писать на телеграфном бланке. Набросав несколько строк, он передал Хезлону бланк, на котором было написано:

...

«Никаких шагов до получения наших указаний. Примите все меры охраны.

Боден, Хезлон».

Хезлон кивнул головой и передал клеркам через форточку телеграмму, надписав адрес.

– Пожалуй, одному из нас придется поехать, – сказал Хезлон.

– Да, – отозвался Боден.

И компаньоны уставились друг на друга, обдумывая новую ситуацию.

– Джейн… – после паузы сказал Боден, давая направление мыслей своему компаньону.

– Да, – ответил тот.

И они погрузились в размышление, глубине которого могли бы позавидовать йоги.

Глава восьмая. Камень преткновения

Обсуждая любой вопрос, относящийся к судьбе Аврелия, нельзя было не подумать о Джейн. Она была его сестрой и возможной наследницей. Но главное – она была Джейн. Ее характер доставлял опекунам много огорчений и неприятностей. Для них она была камнем преткновения, вечной заботой. Боден и Хезлон ненавидели ее.

Еще в детстве Джейн отличалась строптивостью и непокорностью. Когда же она подросла, то начала проявлять к опекунам явную недоброжелательность и недоверие. Боден и Хезлон со времени отъезда Аврелия в Индию старались внушить ей, что ее брат – душевнобольной, что он находится на излечении и свидание с ним невозможно, так как это повредило бы ему. Но она упрямо твердила: «Я не верю вам. Где вы его прячете? Я хочу его видеть».

Пока Джейн была под опекой, Боден и Хезлон кое-как справлялись с нею. Но она была старше Аврелия, несколько месяцев назад исполнилось ее совершеннолетие, которое она ознаменовала актом черной неблагодарности по отношению к опекунам: для управления своим имуществом Джейн пригласила злейшего врага и конкурента Бодена и Хезлона – адвоката Джорджа Доталлера, которому выдала полную доверенность на ведение всех своих дел. От Джейн и Доталлера теперь можно было ожидать всяческих каверз и неприятностей.

Еще вчера она допустила бестактный поступок, возмутивший почтенных компаньонов до глубины души: явилась к ним в контору вместе со своим новым советчиком и учинила настоящий скандал, громко требуя – так, что могли слышать клерки – указать местопребывание брата и угрожая обратиться к суду.

Боден с возмущением протестовал «против этого грубого вмешательства в их опекунские права».